13. - Раненые городом - 2 - Где-то есть город

[Tedronai]

ГДЕ-ТО ЕСТЬ ГОРОД.

"Только бы не увидели, только бы не увидели, меня не видать, меня - не видно, ах, троллок подери, - только не Направлять, только не Направлять, заметят ведь, поганки! - страстно шептал Антошка Сенцов, известный в ролевых кругах, как Ранд ал'Тор, пробираясь по задворкам далёкого микрорайона сквозь душную летнюю ночь к дому Лилии Матвеевны. - Повелитель Тьмы, если ты вообще где-нибудь есть - помоги, а? А то на Создателя в таком мраке надежд мало... Только бы не увидели, только бы не почуяли, только бы своим тер'ангриалом растреклятым не определили, Мурдраала им в постель, стервозницам! А-а, проклятье, ещё один забор!"
А ограды всё не кончались... Да если б просто заборы: едва ли не каждый подъезд, каждый ларёк, каждый цветник и каждая автостоянка были обнесены заборами, заборчиками и заборишками - хоть в четверть метра высотой, но всё равно - чертовски мешающими пробираться ночными дворами. Порой Антошке казалось, что он сослепу выпал из этого мира в какой-то другой: наверное - в тесный и жуткий мирок, где вся земля поделена на квадратики - оройхоны, а где не поделена - там разверзглась бездна далайна с голодным Йорол-Гуем на дне. (38)
Вот наконец и дом. Невысокий заборчик - ровно по грудь, а не "ного-лом по-колено", калитка открыта, над дверью горит одинокий фонарь. Взойдя на крыльцо, Антошка несмело постучал.
- Кого Драгкар несёт? - раздалось из-за двери.
- Элан, это я, Ранд! Кончай с Тёмным трепаться - открывай!
- Фуф, чего так поздно?
- Прятаться пришлось. Эти возле автостанции так и рыскают.
- Хвоста нет?
- Откуда? Они слишком гордые, что б заморачиваться.
- Заходь!
..... .....
Антошка прошёл длинным тёмным коридором, пахнущим самыми что ни на есть домашними запахами: укропом, яблоками да мышами, и, вступив в слабо освещённую комнату, тихо присвистнул.
И было с чего: заместо электричества по комнате тихо плавали летучие огоньки на манер болотных, в углу неестественно бездымным пламенем пылал камин, сварганеный из картонного короба, а над столом парИло нечто и вовсе странное: будто линза без рамок, и через неё лежащая на блюдечке печатная плата казалась огромной, как гора.
- Ты... Направляешь здесь? Но это опасно!
- Уже нет. Лилейн сплела некий барьер, на манер Фар Мэддингского тер'ангриала, (39) только - кольцом, и теперь внутри - Направляй, сколько влезет, а снаружи - не видать. Света, кстати - тоже.
- А если - сверху?
- Так айзседайки (40) - не летают. И под землёю, вроде, не шастают.
- Круто! А чего это вообще Лилейн помогать нам решила?
- Вот её и спроси, как придёт.
- А где она?
- Полагаю, айзседаек замолаживает. Среди них тоже вменяемые личности есть.
- Ой, не верю! Ты в курсе - Саммаэля укротили. (41)
- Да ты что!
- Представляешь? Ещё и Перрина...
- Ему-то что сделается: не Напрвлял сроду.
- Не скажи... Гошка Прыщ, как укротили его, пол-года не прожил: упился и замёрз.
- Так может, он-то как раз и Направлял?
- Ага, как же! Троллоки не Напрвляют, а он: ну чисто - троллок. По жизни...
- Почём знаешь - про Направление?
- Тестировать просил. Уж очень ему хотелось чем-то особенным барышень кадрить. Ну да он не особо печалился - фокусы освоил. Вот за них-то его айзседайки и "коротнули"...
- Всё равно - совпадение. Кто не Направляет - тому укрощение пофиг. Ну, кроме недомогания на пару деньков.
- Нифига! Ещё и как не пофиг! Я, кстати, так задержался от того, что Исцелял обоих. С Саммаэлем, по свежему следу - вроде, вышло. А вот у Перрина... чую - оборвано что-то внутри, а починить - не могу.
- Душа оборвана! - раздалось из коридора. - И вслед за голосом в комнату зашла невысокая женщина со сложной причёской, из которой торчало множество шпилек.
..... .....
- Лилия Матвеевна, где вы пропадали? - поднялся ей навстречу Васька Коврижников, известный средь ролевиков как Элан Морин Тедронай.
- Да так, беседовала кое-с-кем, уклончиво ответила она. - Да разговор ваш слыхала.
- И что вы имели в виду... про душу?
- Да то и имела! Укрощение, тем паче: в том виде, что они делают - погибель любому: направляет он аль нет.
- А почему?
- Потому, что все и всё, что на свете есть - на Единую Силу завязано. Это... как тепло: мы вот не видим тепловых лучей, а змеи да камеры хитрые - видят, но греется - каждый. Потому и помирают укрощённые - у них то место, чем тепло черпать, вырвано. Кто направлял - раньше мрут, потому что их ещё и тоска по утраченному грызёт, а кто нет - потом загибаются!
- А что это за место такое - куда Единая Сила прицеплена? - спросил Ранд.
- Да то самое место, которым человек новое творит. Оно у всех одно, хоть делает и разное: кто - пишет, кто читает, кто поёт, рисует, а кто - просто смотрит да слушает. Вырви его - и жить незачем.
- Тогда бы на Прыща то не подействовало: все извилины прямые.
- А вот и нет! Прямые да простые - да, глупости в голове одни заместо ума, но - свои глупости-то! А укрощение-усмирение лишь тому безбоязненно, кто сам вообще ничего не мыслит - лишь по чужой указке. Да только такие и не живут без внешнего толкания...
- Раньше вы это не говорили...
- Не знала раньше - сегодня допёрла. Усмирили тут одну: Аделис, вы её не знаете. Пела она - заслушаешься! Да только - уже не поёт. И не "не хочет" - а вообще разучилась, словно и не умела никогда.
- За что её так?
- А то ты не знаешь? За любовь, конечно! Девки эти лишь от неё одной в ярость и впадают, а всё остальное им пофиг, ну разве что, если троллок в суп нассал...
Лилейн надолго замолчала.
- Лилия Матвеевна, а началось-то всё это когда? - нарушил молчание Антошка - Ранд.
..... .....
- Хороший вопрос... - пробормотала Лилия. - Давно началось, когда вас, как теперь говорят, "и в проекте не было". И, кстати - не называйте меня Матвеевной, Лилейн я для вас, идёт?
- Идёт.
- А вы, говорят, тоже на ролёвки ездили?
- Я? О, да, и было то давным-давно, так что... Эвал, хватит под окнами торчать, заходи!
В окно протиснулась высокая барышня в блестящем платье.
- Ну ты даёшь! - воскликнул Антошка.
- Так ведь легенда обязывает! - рассмеялась барышня.
- Чего: пришибли да переродился?
- Ага, сам от тоски подох.
- А тебе идёт...
- Спасибо! - барышня сделала реверанс. - Только я не один: и протянула за окно руку.
Опершист на ладонь дамы, кою чаще звали Иваном Горюновым, либо - Балтамелем, в комнату забралась ещё одна барышня: маленькая и стриженная, в пышном шёлковом платье.
- Фортуона! (42) - представилась она.
- Принцесса Туон! - хохотнул Васька. - Где Шончан потеряла?
- Кабы знала, где - мигом бы Коринне учинила! - сквозь зубы бросила девушка.
- Она - не из айзседаек! - взвился Балтамель. - Хотя относительно Направления - не уверен. Саидар я, несмотря на облик, не различаю, да и вообще - ныне дичок дичкА, к счастью, не видит издалека.
- Чего она здесь забыла? - проворчал Антошка.
- Нас! Мамку у неё айзседайки свели, папане сделали чегой-то - и он сбрендил, а она этих чокнутых страсть как не любит, да и они её, в последнее время - тоже. Пришлось похищать.
- Так по городу и ехали?
- Ага. И, надо сказать - не зря. Девчата нас за двух подружек принимали, и айзседайки, скорее всего - также.
- А парни?
- С ними вообще смех. Один пялился-пялился, а потом у меня и спрашивает, несмело так: "А вы точно барышня?". Ну, я, гордо: "Нет, я травести!" А он: "Фуф, значит - не из этих!"...
- Во времена настали, скажи?
- Ага. Только почему-то снова драпать охота.
- Ладно уж, заходи, принцесса! - улыбнулась Лилейн. - В тесноте - да не в обиде. Однако если так будут и дальше ко мне беженцы прибиваться - срочно надо Плетение Врат изобретать: все не уместимся.
- А куда Врата (43) откроем?
- Да хоть на Марс! Надеюсь, айзседайки туда нескоро доберутся.
- Вы обещали рассказать - с чего это всё началось, - напомнил Ранд.
- Да, сейчас: как раз гости прибыли, - Лилия Матвеевна уселась в плетёное кресло, потоками Силы грея чайник.
..... .....
- Как я уже сказала - началось то ещё в года моей молодости - сразу после Союза.
- Вы... с тех времён? Не скажешь... - удивился Балтамель.
- Грубите, мальчик! - окоротила его Лилейн. - У женщины, а тем паче - у Айз Седай, возраст спрашивать неприлично.
Однако... я действительно кажусь куда моложе, чем есть, и застала Союз, так сказать, на закате славы. Тогда не печатали фэнтези, да и фантастику - не жаловали, мол - отвлекает от строительства коммунизма и стояния в очередях. От того потому, когда в Перестройку издали Толкиена - бум разразился будь-здоров! И подсели мы на него так, что мало не покажется! Не в Средиземье играли - жили там! И это было прекрасно, кто б нынче чего не говорил...
Однако уже тогда первый звоночек звякнул: кое-кто стал роль в жизнь переносить, да если бы свою - чужую! Играешь орка - значит, в душе - бандюган, Саурона - стремишься к власти, а если, упаси Единый, Феанора - все, ховайтесь в жито!
И невдомёк было охламонам тем уразуметь простую вещь: человек играет в того, что ему просто интересен: характер исследовать, а то и вообще - облагородить. Феанор ведь не с детства Телерей резал, Саурон не сразу к Мелькору подался, да и орки - прежде эльфАми бегали... Но так было положено начало недоверий и подозрений.
Потом, вроде, стало полегче: Муркок, анамешки... Здесь уже не наподозреваешь - пафос не тот! Злых и добрых сил нету вовсе - есть лишь наглые, желающие под себя прочие подмять. От того зло и происходит, а добро - в равновесии, в балансе.
Но всё когда-то кончается: особливо, если балансом этим по жизни и не пахнет. После кризиса, как народ очухался малёхо - захотели сразу и всего. Что б - как на рекламе и даже лучше! Это сейчас вы друг перед дружкой лишь электроникой хвастаете, а она - всё на свете умеет, да только раньше - иначе было. Телевизор - одна покупка, магнитофон - вторая, книги - сразу много, а там ещё - холодильник покруче, микроволновка, и самый страшный зверь - ремонт! И оказалось вдруг - всего этого по гроб жизни не купить, однако реклама убеждала: "не купишь - лох!". "Хорошая реклама должна вызывать у потребителя чувство жизненной катастрофы, если он не купит товар!" - уж не помню, какой гад это сказал, но катастрофа - наступила.
Не сразу, конечно. Сперва народ губу раскатал - и ну добывать деньгу любой ценой! Кто на трёх работах корячится, кто - у родных клянчит, кто в кредиты залез, а кто - надеется выгодно замуж выйти или, хотя бы - заставить мужа ишачить блистательного будущего ради. И вот тогда-то сама любовь обиделась - и ушла.
Вы себе представить не можете, с чего начинали молодожёны юности моей! Он - в общаге, она - в общаге, после брака - тоже общага, только - другая, семейная. Нет, само по себе это не хорошо - хорошо иное: всяк был уверен, что всё - впереди, но жить при этом - и сейчас стОит. Думаете, то только при Союзе было? Посмотрите кино о довоенной Америке!
Наверно, где-то и сейчас так есть. Да - не у нас... У нас дочки-матери сперва нагрузили мужьёв своих неподъёмными запросами, а когда те с того испортились - их же и обвинили. "Мужики, мол - сплошь козлы", Ну а те в ответ, само собою - "Бабы - дуры". Потом и роли, и "кто первый начал" - не раз менялось, да не в том дело. Где любовь была, или хотя бы страсть - разверзглось поле боя! И убитых на том поле - немеряно!
- Вот у тебя, - тонкий палец Лилейн упёрся Ваське в грудь, - как отца величают?
- Ну, Лиль Мат... то есть - Лилейн, вы такое спросите...
- А у тебя? - палец переместился к накладной груди Балтамеля.
- Богданом, кажись... - только, по-моему, о том - как о возрасте у дамы, спрашивать неприлично...
- Вот именно! - палец взлетел вверх, - уже и неприлично! До того дошли, что спрашивать нельзя: где там тот отец: в лучшем случае - на отчима нарвёшься... Строили равенство - получили матриархат. Точнее - матриархальный патронат: бабла-то и сейчас мужик зарабатывает в среднем больше. Да только квартира его - мамкина, воспитан он одною мамкою, и хорошо, если она ему семейного счастья желает, а не до седых волос при ней быть.
Да только что бы она не желала - другая мамка есть, а при ней - дочь. И настропаляет мамка дочь свою, как бы та чужого сынулю заарканила да выдоила. Но потом первая мамка в бой вступает: не дадим, мол, сыночку в обиду! Вот и порвали семейку напополам... Впрочем, какую там семейку, семейка - это когда любовь, а здесь - сплошные манипуляции да квартирный вопрос... Впрочем, от краткого сожительства того дети нарождаться всё ж успевали, а значит - есть из кого новое поколение людоедов клепать... К тому же - барышни, что с детьми да без мужа остались - реванш взять хотят, а женихов-то и нету! Пуганые стали женихи: те, у кого уж один брак за спиною. Да и как не испугаться, коли смотрят на тебя, что кот - на сметану.
- Да, дела, - протянул Васька. - И точно: куда не глянь - всюду одни лишь одинокие матеря. А вот толпы женихов - не наблюдается...
- Вот потому-то новое фантазийное увлечение и привело к безобразию, - продолжала Лилия Матвеевна. - По больному месту попало. И извлекли из него дочьки одиноких сердец то, что извлечь хотели.
Чем мир Колеса отличается от нашего? Правильно - матриархатом! А почему он там? Да потому, что мужчины - порчены, ибо Саидин - запятнан. Не все, конечно - да кого это трогает: память о Разломе мира и за три тыщи лет не выветрилась!
Вот этим и соблазнились одинокие сердца: мыслью о том, что женшина по рождению - лучше, а мужчина - второй сорт, и из него любые верёвки вить надобно, ибо не человек он вовсе, а так - бычок норовистый. В самую точку отрава попала! Чего уж удивлятся, почему какой-то из айзседаек в голову стрельнуло: это всё от того, что мужская Сила и у нас порчена Тёмным.
..... .....
- Так ведь нету Тёмного! - воскликнул Ранд. - Сколько искали - фиг нашли!
- А это им не важно, - продолжала Лилейн. - Есть, нету - какая разница? Главное - есть на кого свалить, тем паче, что Друзья Тёмного как раз объявились.
- И не мудрено, - сплюнул Тедронай. - При таких делах - только к Тёмному и бежать: есть он аль нету... А как люди Направлять научились?
- А никак! Всегда умели. Помню, на играх - тех ещё, толкинистических: что намагичили - то и будет! Погода, опять же - ну очень от игрового действа зависила... Да только у Толкиена - магия не прописана, а у Джордана - очень даже да. Как в учебнике! Вот и научились Силу за хвост ловить да на дело применять. А далее - коллективный эффект: кто-то начал, остальные - подхватили.
- Так что - вскоре все поголовно Напраслять начнут?
- А почему бы и нет? Всё когда-то бывает впервые...
- Как укрощение...
- Это-то как раз закономерно. Держу пари на последний оставшийся в живых зуб - айзседайки наши прекрасно осведомлены о последствиях укрощения. Да только что им с того? Направляющий мужчина опасен: не порчею несуществующей - а как угроза бабьему доминату. По их мнению: рожать, воспитывать, направлять Силу, распоряжаться деньгами да планировать завтрашний день - есть эксклюзивное право одних лишь женщин. И не всяких - а лишь согласных с ними: тех, кто не согласен - они уже усмиряют. А мужчины по их мнению - лишь ломовые лошади в ихней телеге. Ну разве нас волнуют права лошадей? И долго ли мы плачем, если какая из них сдохла с натуги? Либо даже - если заболела и её пришлось забить?
- Во троллоки! Феминистки хреновы, пол-человечества в да'ковале обратить решили, шончанцы! - скрипнул зубами Васька.
- Кто тут шончан оскорбляет! - взвилась Туон. - И феминизм я в обиду не дам! Никакие они не феминистки, это я - феминистка, а они... шарцы! Айяд! (44)
- Прости, Фортуона! - извинился Васька. - И о троллоках я - зря...
- Ага, точно - шарцы! Шаровички, то бишь! - поддержал Фортуону Антошка.
- А помнишь, как мы шутили: Шару, мол, основали бывшие студенты Коллам Даана - и назвали в честь почитаемого божества! - отозвался Балтамель.
- Уже не смешно... - прошептал Васька.
- Так, лекция окончена, волшебный чаёк готов, попьём - и спать! - возгласила Лилейн. - Не бойтесь - вилочник я не клала!
Чаёк был выпит, гости стали мостится. Фортуона легла у окна, так как только она помещалась на широком, но коротком сундуке, долговязые Антошка с Васькой забрались в здоровенную кровать. Хотели взять и Балтамеля, но он, изрекши, что "человек - не глина", растянулся на полу, а Лилия Матвеевна ушла а свою комнату.
...... .....
- Интересно, оно так и было? - шептал Ранд Элану, когда угасли волшебные огни.
- Думаю, что да. Это - не первый рассказ, что я слыхал.
- Послушай, но - почему?
- Что - почему? Почему девчата взбесились?
- Ну, типа того...
- Так ведь Лилейн объяснила.
- Всё равно - поверить не могу...
- Нескромный вопрос: а твоя девушка когда сбёгла: до или после обретения Силы?
- До. Сперва пилить стала - о том, что я мамке да подружкам её не нравлюсь, мало зарабатываю: это на учёбе-то, а потом - с концами.
- А у меня - после. И тоже - пилила, хоть я и деньгу приносил...
- Всё равно - бред какой-то. Ну ведь у того же Джордана - какие парни есть! Мэт, Перрин, тот же Лан.
- Так ведь не обстрижёшь их, что баранОв - брыкаются. Вот в том и загвоздка.
- А ещё я, помнится, "фанфики" читал, там половина - про любовь, и авторы - сплошь девчата...
- Ага, ты ещё слэш вспомни...
- А что - слэш: тоже любовь ведь... И - девчатами писаная.
- Ага... Занятся, что ли, с тобой любовью?
- Так я ж по девочкам!
- Так и я - тоже. Да только не в том прикол.
- А в чём?
- А в том, что даже ежели б мы трахались и были не-разлей-вода - в их глазах то любовью всё одно не было.
- А что - было?
- Вот если бы я тебя ради в пожизненный кредит влез - тогда бы было! - веско изрёк Тедронай.
- Да Шайи'тан (45) вас подери! - взвился с пола Балтамель. - Тоже мне, развели на ночь глядючи "Анализ осознанного значения"! (46) А моя герла, про-между-прочим, прежде чем от меня уйти - именно того и потребовала!
...Засыпая, Ранд заметил, что Фортуона не спит, а сидит у окна, пристально глядя вдаль.
..... .....
На следующее утро принцесса Туон заявила, что ушла из дому, в чём стояла, а потому - надо возвернуться за шмотками, и желательно - не одной, так как "по сравнению с моими родаками все звери Шончан нервно курят в сторонке".
В ответ на это Балтамель церемонно расшаркался и извинился: мол, не могу, работа в клубе.
- А что за клуб такой? - спросил Ранд, давненько искавший толковую работёнку.
- Ночной. Был.
- А чего утром идёшь?
- Я же говорю - был ночным.
- Так чего в нём?
- Гей-клуб. Тоже - был.
- В смысле?
- А в том смысле, что айзседайки на геев почему-то забили, и там теперь всяк свободный чел тусуется - круглые сутки. С девчатами: парочки, представляешь? Правда, девчата туда под парней гримируются, что б, значит, айзседаек за нос водить, да то - пофиг. Сходим - не прогадаешь!
- Э, а как же я? - спросила Туон.
- Так - после, вечером.
- Идёт.
- А кто со мной пойдёт? - вновь спросила Туон.
- Антошка, - ответил Тедронай. - Я не могу: куча работы: кушать-то всем надобно. А Ранд наш пока без дела.
- Я тоже могу через Сеть деньжат наварить! На рекламе, там...
- Увы, пока не можешь! - веско сказала Лилия Матвеевна. - Элан не в Сети: сидит себе за барьером, да паяет-направляет, а ты ведь не удержишься - и Направишь онлайн. Что, не доводилось на френдов через Интернет Направлять?
- Доводилось... - понуро ответил Ранд, взял Туон за руку и поплёлся к остановке.
..... .....
Ехать оказалось далеко, тремя транспортами, едва ли не через весь город. ДорОгою они вволю наговорились с Туон об играх, о Джордане, да об том, как местные айзседайки дошли до жизни такой. Туон оказалась чудесным собеседником - Ранд давненько ни с кем не испытывал такой свободы, как с нею - даже с прежней барышней: Лидочкой, кажется, что тоже была из ролевиков, но болтать предпочитала, лишь "перемывая чьи-то кости".
О родных Ранд Фортуону не спрашивал. Да и о своих не говорил. Было бы чем хвастать: мать сбрендила - и даже не по айзседайству - а по оккультной линии...
Вот и дом: старый, трёхэтажный: квартир, наверно, на двенадцать, с взаправдашним чердаком, балконами с решётчатой оградой, да целым выводком кошек во дворе. Ранд всегда мечтал жить в таком - что и соседи были, и - не бетонная коробка, бороздящая облака. Они поднялись на второй этаж - и позвонили в дверь.
- Явилась! - торжествующе возгласил небритый мужик в трусах и грязной майке. - И, надо сказать - исключительно вовремя! Вперёд, императрица, живи ты вечно: сделай своей мамаше Тармон-Гайдон, а то она меня уже живьём ест, прям - Семираг... Ой, а это - что за парень?
- Ранд ал'Тор! - ответил Антошка.
- О, Дракон, заходи! С возрожденьицем!
От мужика изрядно несло спиртным.
- Мам, ты чего папу мучаешь! - крикнула Фортуона в коридорные недра.
- Какая я тебе мама? - раздался из угловой комнаты скрипучий голос. - Была мама - да вся вышла! Не захотела по-человечески жить - так проваливай!
- А что такое "по человечески"? - спросил папаня в майке.
- Козлам - не отвечаю! - взвизгнул голос. И тут же продолжил: - По-человечески - это как люди живут! Вон, учение новое изобрели - так пользуйся, а не хочешь - вали к своим... троллокам!
- Это ты - о Силе? - спросила Туон.
- Нету никакой Силы, это для вас, богохульников - Сила, а для нас - Мать. Богиня! Мы сотворены ею, по её подобию, ну, кроме некоторых - и она даёт избранным свою власть. Дала - бери и пользуй: как люди говорят, да матери на радость; а не хочешь - гний под забором!
- Я только что оттуда! - язвительно промолвила Туон, вступая в коридор. - И пришла не к тебе, а за своими вещами.
- Зря пришла! - в коридоре показалась дородная тётка в замызганном халате. - Тю-тю твои вещички! На мусорник снесла - да машина увезла! Ищи-свищи, по помойкам дрышИ!
- Это... правда? - спросила Туон у отца.
- А что я мог сделать? - пробормотал тот. - С тех пор, как эти... чегой-то со мной сотворили - ослушаться не могу, только от водки слегка попускает. Ещё и тащить пришлось... четыре короба, едва не надорвался...
В ответ Фортуона залепила папаше звонкую пощёчину.
- Правильно! - поддержала её мамаша. - Бей сильней! Он - сдохнет, ты - сядешь, а я наконец-то жилплощадь займу да нового козла захомутаю!
- Не встанет! - резко ответил Ранд.
- Чего?!? - не поняв, кто это говорит, завизжала мамка. - Ещё и как встанет, не то, что твой!
- А вот и нет! Блевотина помешает!
При этих словах нутро дома загрохотало. Со стороны ванной раздался звон разбиваемого фаянса и влажный плюх. Дверь сорвало с петель, а за ней...
За ней стояла зелёно-коричневая волна. Пол-секунды она качалась, словно примеряясь - и рухнула на визжащую даму. А вслед за ней из ванной вставали новые и новые зловонные валы.
..... .....
- Здорово ты их! - восхищалась Туон получасом позже, когда они, взявшись за руки, шли по городу. - Как, если не секрет?
- Канализационный накопитель. Бак тысяч в восемь литров отборнейшего дерьма: в этих домах подключения к коллектору нету.
- Круто! Во имя Света Дракон Возрождённый призвал дерьмодемона! А... что ты ещё умеешь?
- Да разное... Исцелять могу, воду да камни ворочать, ветер подымать, пламя зажигать, даже летать умею.
- Ух ты! А пишут - нельзя...
- Дурни - потому и нельзя. Для полёта Силу не на себя направлять надо, а на воздух, что под тобою. Взлетаешь от воздушного давления, что шарик у игрушки с Макдональдса.
- Сам придумал?
- Ну, да. Только это ж - проще пареной репы...
- А я пока только вешами швырятся умею. И то - лишь если крепко разозлюсь. А так - одно только пламя.
- А куда это тебя маман так замолаживала, что - прогнала?
- В секту ихнюю. Вроде айзседаек - только ещё и какой-то богине молятся... Вещей жаль...
- А что было там?
- Одежда: цивильная и игровая, а ещё - рисунки...
- Вот это - жалко по-настоящему. Хоть фото есть?
- А как же! Только... фото не ведало прикосновения моей руки.
Звонок телефона прервал их беседу.
- Немедленно приходи, к нам заявился Гоша, он тяжко болен!
- Хорошо, мама, бегу! - ответил Ранд.
- А Гоша - это кто? - спросила Туон.
- Папаня мой. Сто лет не виделись.
..... .....
Ехать вновь пришлось через пол-города, в центральную его часть, где меж разнообразной архитектуры прошлого лезли вверх, как грибы-навозники после дождя, одинаковые небоскрёбы.
- Явился! - со значением произнесла худющая дама, открывая им дверь на двадцать шестом этаже. На Туон она даже не глянула.
- А Гоша где? - обеспокоенно спросил Ранд.
- А нетути! - развела руками дама. - Хитрость то, знала я: ты к родной матери - ни ногой, а вот за папашею - прибежишь! Весь в него, охломон, глаза б мои не глядели... - дама сплюнула. - Ну да это я так, к слову: дело у меня есть.
- Ну, валяй дело... - безразлично ответил Ранд.
- Тут я в одной газетёнке про Плетение хитрое вычитала - для привлечения денёг. Я-то в вашей Силе не разбираюсь, а ты - Направляющий. Сваргань, а - обоим ведь польза будет!
- Сколько тебе говорить, мама - нету таких Плетений! - вздохнул Ранд. - Вот для лечения - есть, для пайки-ковки - есть, передвинуть чего-нибудь или, там, собрать-разобрать - тоже имеются, а с деньгами - вопрос дохлый. Деньги - не материя, а символ: с помощью Силы можно разве что купюр наштамповать, но то уже - фальшивомонетное дело.
- Да быть такого не может! - взвилась дама. - На всякую хрень - есть, а на полезное - нету!
- Говорю ж я тебе: деньги - символ. Их не привлечёшь, лишь заработать можно. Я б так и делал, кабы не эти... айзседайки.
- Врёшь! - торжествующе сказала дама. - В толковых газетах Плетения и для приманиванья денег есть, и для обретения мужей... Просто тебе неохота о родной матери заботиться! Ревнуешь, боишься: мол, как заведу я себе хахаля, так от тебя квартира и тю-тю!
- Да я уже пол-года с тобою не живу! - вскричал Ранд. - Может, хватит?
- Не живёшь, - хитро ухмыльнулась дама. - Но - ждёшь, как я сдохну: под забором-то холодно...
- Ранд говорит правду - нет такого Плетения! - вмешалась Туон. - Вот Принуждение - есть, это что б кого против воли к чему склонить, да только ни для денег, ни для брака оно не пригодно - лишь для грабежа!
- А это что ещё за курвочка закудахтала? - вытаращилась на Туон дама. - Зазноба твоя, или как?
И, вновь поворотясь к Туон, продолжила:
- Ты гляди, сына моего не трожь! А то пукнуть не успеешь, как в гробу окажешься, от грибного отравления! У меня с этим быстро - и никакая Сила не убережёт! Мой он! Слыхала? Мой!! Во веки веков!
- Слыхала... - вздохнула Туон, и в следующий миг оцинкованное веро, что мирно дремало на высоком стеллаже, с грохотом наделось даме на голову.
- А теперь - бежим! - крикнула Фортуона.
..... .....
- Ну у тебя и маман! - отдуваясь после быстрого бега, произнесла Фортуона.
- У тебя - не краше, - ответил Ранд.
- Она всегда такая?
- Да. И пока отец был - тоже во всякий вздор верила. А твоя?
- Моя сбрендила недавно. А вот папа... раньше он другим был.
- Его укротили?
- Не знаю. Наверно...
- Здорово ты на неё ведро одела.
- Я ж говорю: направляю, лишь когда разозлюсь. Как Найнив... А без злости - только это: с руки Туон сорвался огонёк и проделал аккуратную дырочку в стальном парапете.
- Ух ты! Ай-да пламя! Железо - и насквозь!
- Оно у меня всегда такое.
- А если чего потолще да поплотнее? Камень, там?
- Не имеет значения - то же самое.
- Так может, то Погибельный Огонь?
- Такой маленький? Шутишь...
- А мы сейчас проверим! Вот, гляди: я сделал царапину осколком стекла: если ты сейчас стекло спалишь и царапина исчезнет - значит, Погибельный. Направляй!
Царапина исчезла в единый миг.
- Ух ты! - воскликнули они в два голоса.
...... .....
- Слушай, Туон, а у тебя сигарета есть? - спросил Ранд пятью минутами позже.
- Нет, не курю я, да и ты, вроде - тоже. А тебе - зачем?
- Дело на сто тысяч... вау, нашёл!
Ранд поднял с земли сигарету.
- Чья-то удача до нас пришла, - прошептала Фортуона. - Папа так говорил, сигарету найдя, пока не...
- Может его, того - Исцелить можно?
- Вряд ли. Они его - несколько раз, всем скопом... А как это тебе так везёт?
- Дракон, потому что! - деланно рассмеялся Ранд, стремясь хоть чем-то развеять Туонину печаль.
- А если серьёзно? Направляешь?
- Нет. Просто - везёт порой.
- Как Мэту? Или... А вдруг ты действительно Льюис Тэрин? Не помнишь ли чего такого?
- Не-а. Другое помню.
- А - что?
- Вас.
- Кого это?
- Ну, ролевиков. Не всех - но многих. Ещё до встречи. Встречу - и понимаю: виделись мы уже.
- И кого помнишь? Меня?
- Тебя - не очень, а вот Элана - в полный рост. Словно мы когда-то братьями были.
- Да, но он же, вроде - Друг Тёмного?
- Ну и что? Кто был братом, скажем, у Лана? Да и Теламон с Тедронаем дружили в Эпоху Легенд.
- А ещё - кого?
- Лилейн, то есть - Лилию Матвеевну.
- Она на Кадсуане похожа...
- Что-то есть, но характер - в разы мягче.
- Это потому, что вы её не злите. А Балтамеля - помнишь?
- Почти нет. Его Эгвейн помнит... помнила.
- А что с ней?
- Усмирили - и померла. Потому, что под дудку прочих айзседаек плясать отказалась, а исцелять Усмирение тогда ещё не умели...
- А... кто она была тебе?
- Почти сестра.
- Сочувствую... А я тебе - кто?
- В смысле? - не понял Ранд, обратя на Туон очи.
- Ну, твоя маман считает, что зазноба. А на самом деле?
..... .....
- Кажется, я тебя вспомнил! - сказал Ранд после того, как они, вдоволь нацеловавшись, битый час валялись на сухой, пахнущей близкой осенью, траве под медленно заходящим за окоём солнцем.
- И - как?
- Будто у нас важная встреча, ну прям - о судьбах мира: я чего-то предлагаю - а ты упрямишься.
- Представляешь, и я чего-то такое помню: будто ты предлагаешь нечто несообразное, а мне принять такое честь не велит.
- Так может ты и взаправду Фортуона?
- Ну, тода ты точно - Дракон Возрождённый, и не отвертишься!
- Ой, Авиенда приревнует!
- Да ладно: было три жены - станет четыре, делов-то...
- Слушай, Туон, а ты когда-нибудь трахалась?
- Вопрос за вопрос: а ты?
- Уела...
- Что, без кредита - не дают?
- Можно подумать, у тебя - рота Стражей, как у Зелёной Айя...
- У меня другое: не хотят. Геи, в смысле. А с барышнями - бывало.
- А обычные парни?
- Боятся. Теперь все парни девчат боятся - из-за айзседаек.
- М-да...
- Что, трахнуться хочешь?
- Да не очень...
- Мало встречались?
- Нет, не то. Просто... получается, мы - как бы им назло, а охота - что б на добро...
- Возражение принято. Вот только... а не плевать ли?
- На что?
- На значение! Пусть эти курвищи да кобели ихние цепные думают: мол, секс - это так важно. А - нихрена! Не важно! Или - важно! Как решишь - так и будет!
- "Реальность и недостаток значения"... Читала Тедроная?
- А он - пишет?
- Нет, я про того, Ишамаэля. Он же философом был. Может, в Шончан его книги остались...
- Так чего - забодяжим секас?
- А - забодяжим!
- Только, чур - ты сперва объяснишь, зачем тебе сигарета понадобилась.
- А ты как думаешь?
- Есть идея, только - шибко смешная.
- От Погибельного Огня подкурить?
- Точно!
- Тогда - давай!
Струйка жидкого пламени снесла пол-сигареты безследно - зато из второй половины полезли зелёные табачные листья.
- Ахренеть! - хором воскликнули двое.
- А ещё я Соединяться умею, - скромно сказала Туон. - Хочешь, покажу?
..... .....
Звонок телефона вырвал их из объятий вечерней неги.
- Элан пропал! - стальным голосом говорила сквозь трубку Лилейн. - Вышел за новой работой - и нету. Балтамель оповещён - и после выступления ещё кое-с-кем едет прямо в Гнездилище, я - тоже туда, а вы - где?
- На Стратегическом шоссе.
- Ясно. Стартуйте немедленно, дай-то Создатель - прибудем одновременно!
- А Гнездилище - это что? - спросила Туон.
- Резиденция самых упоротых айзседаек: старый театр.
- Я была там однажды вместе с маман - жуть!
- Ты со мною? Может - не надо?
- Ну уж нет! - Фортуона гордо выпрямилась. - Карай ан кайрдазар! Карай ан Шончанрие! (48) - и с пальцев её прянули в небо стрелы Погибельного Огня.
..... .....
С Лилейн они повстречались на выходе из метро.
- ЗдОрово, что вы здесь! - скороговоркой заговорила она. - Я уже выяснила: Элан - у них. Сейчас облачу вас в скрывающее Плетение, и - ходу! Его нужно вызволить как можно быстрее - я краем уха слыхала: ввиду того, что Усмирение - лечится, они готовять какую-то продвинутую пакость.
- А где Балтамель.
- Будет чуть позже, зато - не один. И это - хорошо: если что - мы им все вместе вломим: давно пора! Но лучше - если сперва мы трое сопрём Элана по-тихому.
- А где он?
- В казематах у нас под ногами - где ж ещё?
- Может, позвать полицию? - несмело предложила Туон.
- Ага, как же! У каждого "копа" - мать, и на айзседаек - молится, а сверх того - каждый третий под Принуждением.
- Ахренеть!
- А так - везде. Я ж объясняла - сбесились дамы.
- С чего начнём?
- Для начала - с маскировки! Ещё не хватает, что бы их растреклятые тер'ангриалы нас учуяли! Эх, жаль - держится недолго, не то, что стационарное "кольцо"... Готово!
- Куда идти?
- Сперва - вниз, потом - налево и в дренажный тунель, далее - снова налево, если карта не врёт, а потом - будем открывать двери.
- Я их снести могу, по-тихому, - прошептала Туон.
- Она Погибельный Огонь направляет, что зажигалку! - поддержал её Ранд. - Сегодня выяснил.
- Превосходно! Значит, нам любой замОк - не помеха. Пошли!
Тёмный подземный путь привёл их к ржавой, массивной двери. Туон приняоась деловито щупать её руками, а Ранду вдруг стало не по себе. Этот коридор, корни, нависающие над головой через разошедшуюся кладку... и где-то вода капает. Будто они стоят у двери в Бездну Рока, нет - в само Узилище, и там, за стальными запорами и ржавыми печатями - Тёмный...
"Да нет, не гони беса! - мысленно оборвал сам себя Ранд. - За дверью - братишка Элан, а коридор - просто часть заброшенной крепости, на развалинах которой когда-то воздвигли летний театр. Сейчас откроем - и снова будем вместе!"
Лёгонький лучик сорвался с пальцев Туон, дверь всхлипнула и слегка подалась.
- Теперь - Воздух. Лилейн, Ранд - направляйте!
Дверь безшумно отворилась. За нею было пусто - лишь отворённый сундук, да освещённый прямоугольник другой двери - вдали.
- Увели! Его - увели! - зашептала Лилейн. Скорее!
Они бросились по коридору - но лишь затем, что бы увидеть зрелище: величественное и страшное одновременно.
..... .....
...Открытый зал театра был полон гостей. Нет - зрителей: впервые за поледние пол-века. Их было множество: женщин разных возрастов в подчёркнуто серьёзных, искличительно-дамских нарядах, с окаменелыми, безвозрастными лицами. Они силели по рядам и просто в проходах: не на земле, а над землёю, так как не нуждались в сидениях. И все они смотрели в одну точку: на бывшую сцену, где, связанный невидимыми нитями, лежал парень, а возле него стояло трое женщин.
- Ныне мы собрались, - вещала одна из них зычным, усиленным Плетением голосом, - что бы принести миру двукратную пользу! Этот изловленный нами человек есть двойное зло: мужчина, способный Направлять, и к тому же - друг Тёмного! Я понимаю ваше недоверие: нет, не к нашей миссии, а исключительно - к методам оной. Вы наверняка шепчетесь меж собою: "какое-такое Укрощение, да оно лечится на раз!" "Лечилось!" - говорю я вам. Ныне мы разработали и испытали метод иной: теперь не только способность Направлять, но и та часть души, где эта способность живёт, вместе со множеством сопутствующих и совершенно ненужных субъекту воспоминаний, изымается напрочь! И враг не сможет возобновить их! Да пребудет Свет и сгинет Тьма, да живёт в наших сердцах Великая Женщина - первое и совершеннейшее из существ!"
- Карай ан калдазар! Карай ан Эллисанде! - раздалось от дальнего края котловины. Так во множестве появились какие-то люди, средь которых Ранд узнал Балтамеля и... ещё двоих, хотя уж их-то он в сей жизни не видел.
Они стояли, взявшись за руки и над ними словно сияло солнце. И - множество огненных мечей полетело от него, подобно лучам.
- Лилейн, прикрывай, Туон - хватайся за меня, сейчас полетим! - закричал Ранд и, дунув из-под ног Силой, взвился в ночное небо.
Они рухнули посреди сцены в тот самый миг, когда Лилейн, низвергла в залу потоки воды, проделавшие в рядах врага глубокие прорехи.
Но Ранду сейчас был важен лишь Элан.
Он неподвижно лежал на камнях с закрытыми глазами - и лишь слабое дыхание отличало его от мертвеца.
Прикосновение Силы подтвердило - он умирал.
А над ним возвышалась женшина - самая страшная из тех, кого Ранд видел за всю свою жизнь: высоченная, в кроваво-красном платье, с белым жезлом в руке.
- Вот тебе, Галина! - вскричала Фортуона, пронзая Погибельным Огнём страшной женщине руку. - И за папу - тоже!!!
Новая стрела угодила Галине в бедро. Та рухнула навзнич. Белый жезл покатился по камням, Туон ловко подхватила его.
- Соединяйся со мной! - закричал Ранд, направляя на "айзседаек" свирепый ветер, от которого те взлетали, словно листья в осеннюю бурю. - Если это - са'ангриал Воры - сейчас мы им покажем!
Однако растерявшийся поначалу враг быстро восстановил дисциплину. Потоки Саидар Ранд видеть не мог, но нутром чуял - враги Соединяются также.
Удар чего-то тёмного и плотного потряс древнюю крепостную стену, земля зашаталась, Лилейн отчаянно закричала.
- А-а-а! - закричал в ответ с бруствера Балтамель.
И вслед за криком его держащие солнце обрушили вниз струи пламени, затопившие сцену.
В ответ грянуло снова, тугой поток воды вмиг иссяк, крик Лилейн оборвался. Ещё удар - и двое, держащие солнце, оборотились пламенем, пал с гребня в гущу сражения Балтамель, снопом искр взметнулись в небо двое его спутников.
Ранд увидел это - и перестал размышлять. Где-то в глубине души надрывался ужас, крича, что происходящее - чудовищно, и он с минуты на минуту запятнает себя убийством, более того: он станет убийцей женщин - но руки не слышали этот крик. Потому что его было поздно слышать! Враг убивал его друзей. Уже убил. И Ранд сплёл поток Огня. И - прошёлся по рядам, словно косой.
Он наконец поймал Соедининение Фортуоны - и вместе они сплели нечто, досель известное им лишь по книге. Жуткая огнистая бабочка, бешено вращаясь, взмыла над театром. Там, где пролетала она - всё разлеталось в клочья: камни, арматура, люди...
- Врата смерти!!! - истерически завизжал кто-то: за миг до падения в огнистый вихрь.
- Да!!! - в два голоса кричали Ранл и Туон. - Кто посеет ветер - пожнёт бурю! Смерть беспощадная всем супостатам!!!
В несколько мгновений всё было кончено - лишь огни полицейского автомобиля на миг явились над бруствером. Явились - и исчезли, поспешив убраться подальше, как не раз то делали при виде "крутой разборки". Сам бруствер просел в нескольких местах, там, где была Лилейн - зияла рваная дыра, Балтамель и его спутники затерялись в груде ошмётков тел.
Ранд огляделся - и остановил взгляд на Тедронае. Тот не дышал.
Зато застонала страшная женщина, вперив в Ранда ненавиляшие глаза.
- Срази её Погибелью! - горячо зашептала Туон, стирая с лица потоки чужой крови. - А потом - по-новой всех этих. Быть может наши подымутся, ну, как табак?
Она высоко подняла са'ангриал Воры, Ранд схватил её за руку, и они вместе Направили: будто огненная буря Саидин взметнула океан Саидар во всесокрушающую волну.
Страшная женщина вспыхнула - и расточилась без остатка. Огромные дыры со змеящимися от них трещинами разверзались там, куда попадал ослепительный перст. Но никто не поднялся с земли. И Элан: как был, так и оставался мертвее мёртвого.
- Создатель, ты сволочь!!! - закричал Ранд, направляя Погибельный Огонь в небеса. О Направлял и Направлял, выжигая себя до костей, не глядя на то, как звёздный свод треснул и оттуда посыпались какие-то осколки. И лишь когда из прорехи слетела огромная чёрная бабочка - он прекратил свои усилия.
Достигнув земли, бабочка обратилась человеком без глаз в чёрном, подпаленом во множестве мест плаще.
- Это самая дурацкая из манер - размахивать Погибельным Огнём! - возгласил человек. Но, оглядевшись, удивлённо добавил:
- Что, я опять победил?
И, просияв улыбкою, Тёмный заключил Ранда и Туон в объятия.


Отправлено из приложения Diary.ru для Android