Порой выход возможен лишь через трещину в мироздании. И да не дрогнет рука расколоть его, как орех! (©Элан Морин Тедронай)
"Мрыга есть умрун, то есть - покойник восставший, что жаждет мести: в точности, как мстительный дух из книжки с японскими сказками.
Мрыга шибко настойчив и отбиться от него ну очень нелегко: проще, не убоявшись, прямо в глаза ему раскаятся: повинную голову меч не сечёт.
Но есть мрыги, что восстали за други своя. Вот тут, ежели в деле - убойство, вряд ли чего поможет..."
(Дед Остап, колхозный лодочник)
Это случилось, когда мне было лет девять от силы.
На одном из множества наших кладбИщ (а их в городе - свыше десятка), жили-были... нет, не умруны (хотя те, скорее всего, тоже), а сторожа: сторож со сторожихою.
читать дальше
Чего на кладбище сторожу делать? А вот чего:
При всеобщем советском дефиците страдали от него даже покойники: дабы купить в похоронном бюро ограду, не говоря уж о памятнике, записывались в очередь едва ль не на год! Меж тем сварганенные на дому покойничьи причиндалы, по факту запрета частного предпринимательства, стоили немалых денег.
А потому возникал соблазн спереть чего-нибудь у покойника уже похороненного: мол, Ленин завещал делиться... Тем паче, что покойники, в отличие от живых, редко вступались за свою собственность. По крайней мере - в городе.
Причину этого феномена я установить не берусь. По сёлам спереть что-нибудь с кладбИща - верный повод призвать на свою голову, как минимум, привидение, а то и - целого умруна. А вот в городе - фигушки! Робкие умруны какие-то... Наверно, партия и правительство, идолы Ленина да научный атеизм так их запугали, что те с кладбИщ и носа казать боятся. Но мы отвлеклись.
В общем, расхищались кладбища почём зря. Прежде всего с них крали ограды, так как те, за редким исключением, были схожи меж собою и к тому же - разбирались.
На втором месте в загробном хит-параде стояли типовые советские памятники: как бетонные, так и из каменной крошки. С такого сшибёшь фото да доску с именем, свою налепишь и - готово!
Кресты тоже пёрли - но реже, так как их транспортировать несподручно. А вот старинные памятнки, либо те, где гравировка по камню - не трогали вовсе, ибо с ними мороки не оберёшься. Это в кризис 90-х пришёл их черёд, а при Союзе они были ворам без надобности.
Вот потому на каждом действующем кладбище полагался сторож. Но на практике, вследствие того, что "экономика должна быть экономной", его держали лишь там, где было что спереть (на нашем, возле дома, или соборном - сторожей не было).
Например, сторож наличествовал на старом центральном кладбище, что было зачато ещё в 18-м веке в качестве простонародного, и с тех пор разрослось воистину непомерно. Незадолго до описанных событий было открыто ещё и кладбище новое: за городом, меж цвинтарём еврейским и погостом сектантов-староверов.
Но на старом кладбище продолжали хоронить почём зря, так как народ пребывал в искреннем убеждении: на новом, вдали от иных могил, покойнику будет одиноко и он непременно встанет.
Кладбище было здоровенным от времени распространилось по неровному рельефу местности, заполонив его, что каменный лес. Тут тебе и холмы, и западины, и деревья разрослись: в общем - рай для охочих попятить чужую ограду. Теоретически, сторож был обязан таковых гонять. А также - пьяниц, что испокон веку, задолго до появления субкультур гОтов и "сатанюг", обожали квасить на кладбИщах. Ну и, наверно - ведьм, что постоянно собирали на погостах всякую колдовскую снедь: цветочки с могилок, яечки-пасочки, земельку-косточки и прочее.
Практически же - ввиду размеров погоста, сторож ничего с этим сделать не мог, и сидел на должности исключительно для проформы.
А кладбище было непростое. Неприятное было кладбИще. Уж насколько я обожал кладбища и симпатизировал умрунам - но и мне там было неуютно. Что-то глубоко зловещее скрывалось в этих тёмных аллеях, в этих неровностях местности, когда кажется, что сам ты - в яме, в этих шеренгах стандартных каменюк, в высоченных деревьях, чьи корни выворачивали из земли надгробья, в самом воздухе: стоячем и пропитанном древесной гнилью.
В народе, кстати, кладбище тоже имело недобрую славу. Лишь на нём пьяные драки из года в год кончались убийством. Лишь там прибежавшие поиграться дети нередко падали в яр и ломали руки-ноги.
А ещё в яру том по весне скапливалась тёмная вода, грозясь затопить более близкий к реке кут, почему-то прозванный "копенгагеном". Там во множестве гнездились вороны, тамошние собаки честенько кусали пришедших проведать могилку, в общем - нечисто.
А старые люди шептались, что так стало после того, как советска-власть бульдозером срыла часть погоста и - в яр, дабы освободить место для новых могил. Было то, вроде, ещё до войны, но кости в яру вода вымывала и по сию пору.
Вот такой погост охранял означенный сторож со сторожихою. Откуда они взялись - народ не знал, но взялись по описанному времени - недавно, и сразу порадовали власти намерением жить прямо в сторожке.
Я неплохо помню этих двоих - но с весьма худой стороны. Они были, как говорят в народе, лютыми: днём шастали по кладбищу, бранясь со всеми, кто хоть как-то проявлял к ним неуважение, были тяжелы на руку, по вечерам сидели у себя - но тотчас выскакивали, стоило лишь кому пройти ворота: не важно - в какую сторону, а ещё сторож не расставался с ружьём, что было и вовсе зловеще.
Говорили также, дескать - в сторожке у них едва ли не храм: икона на иконе. Однако церкву эти двое посещали ну очень редко: разве что на Пасху и держались особняком, из чего народ заключил, что они - какая-то разновидность староверов, хоть те, как известно, справляют Великдень по юлианскому календарю.
Однако на количестве покраж сторожская лютость сказывалась мало. Как пёрли памятники с оградами - так и продолжали переть, от чего время от времени на кладбИще разгорались скандалы. Однако жалобы на сей случай никогда не имели действия: пёрли "стандарт" - поди-докажи, чей он, ежели помыт да перекрашен. А со сторожами и вовсе не поспоришь: сразу видно: этим - в кулаки - что собаке гавкнуть. Да и слух пошёл: эти двое сами и прут, либо - берут у воров хабара за молчание.
Так что народ старался выходить из положения своими силами: намертво заваривал ограды, бетонировал памятники, к крестам в подземной части - приваривал добрячий рельс, а сторожей - обходил стороною.
И вот однажды, по весне, приключилось нечто странное: тот самый окаянный сторож подал в милицию заявление о том, что кто-то их хочет ограбить, а то и убить. Он, дескать, не раз слыхал шаги за окном, выскакивал - никого нет, а на грязи меж тем - следы...
Милиция заявление, разумеется, приняла - но делать ничего не стала. Скандальный нрав сторожей был им прекрасно известен, и склонность горожан подшучивать над такими буками - тоже.
А сторожиха вдруг зачастила в церковь, вызвав там даже некоторый переполох. Кладбищенские бабушки - этакие жрицы погребального обряда: знатоки традиций и суеверий, без коих не обходятся ни одни похорона, уже успели возненавидеть сторожиху до скрежета зубовного, а тут она вторгается прямо на их исконную территорию - в церкву!
Говорят, дело дошло до драки, когда старушенции прямо в глаза высказали сторожихе всё, что думают о "крокодилице", а та по привычке попыталась ответить им боем.
Меж тем сторож, внезапно для всех, заявился в райком партии, после чего в милицию полетела указка - приглядеть за погостом.
- С ума они спятили! - ворчал начальник милиции. - Делать мне нечего - кладбИще стеречь! Уж поверьте опыту - такого не разу не было, что бы покойники закон нарушали! Да и вообще - юридически мертвяков нету вовсе!
- Это они не их - а от них стеречь наказывают! - ворчал старший следователь по прозвищу Лунь. - Чего, не видно, что сторожа эти - как есть упыри?
В общем, скорее всего, так они ни на чём и не порешили.
А вскоре город облетела невероятная весть: кто-то вночи убил и сторожа, и сторожиху! Да если бы только убил! Подробности происшествия оказались таковы, что народ отказывался в них верить: кто-то, наверняка отличавшийся богатырской силой, сломал сторожа, как куклу, стрельнул ему из ружья в "место пониже спины", подвесил за руки в сарае с венками, а сарай поджёг, отчего сторож задохся в дыму.
А сторожихе этот неведомый геркулес косою оттяпал голову и поставил её перед иконами, а тело закинул аж на полати.
Вот тут уж милиция набежала, как муравьи из разворошенного муравейника! Шукали-рыскали - да ничего не нашли, окромя следов здоровенных сапог. Правда, по ходу дела выявилась и ещё одна подробность: сторожихины иконы оказались ну очень старинные, а потому - ценные. Однако неведомый убойца не взял из них ни одной.
Искали долго и безрезультатно, но как-то "спустя рукава", а в райкоме меж тем происходила некая тайная катавасия - словно неведомый злодей покусился на самую советску-власть.
В народе меж тем выдвигались свои версии: одна другой фантастичнее. С одной стороны - народ, мягко говоря, недолюбливал стотожа со сторожихою, но с другой - их лютая смерть порождала жалость, а потому наличествовали как "справедливые", так и "сочувственные" версии.
По одним - сторожей зарезал беглый душегуб-безумец из дурдома.
По другой - сторожа были долго прятавшимися фашистами-эсэсовцами, а их уходил то ли живой, то ли мёртвый пострадалый от них воин.
По третьей - сторожа были просто вздорные старики, а напал на них упырь: потому-то, мол, на кладбище и нечисто, что он - там: сожрал двоих и снова прячется.
Четвёртая версия утверждала, что эти двое - великие святотатцы: убили святого старца, попятили у него иконы, а теперь, дескать, их предсмертное проклятье и настигло.
Версия пятая, подняв на щит историю о "панночкином ожерелье" (эта легенда - здесь: tedronai.diary.ru/p213814577.htm ), стращала народ возвращением кровожадных индианских призраков, которые и принесли сторожей в жертву своему индианскому диаволу.
Шестая утверждала, что причина всему - иконы, а что злодей их не попятил - так помешали ему.
И так далее, далее, далее...
Но, как известно, "сколько верёвочка не вьётся - а кончик найдётся", потому, что "на каждый роток не накинешь платок" - и тайное стало явным. Оказалось, что и сторож и сторожиха в молодости были охранниками в сталинских лагерях, а после 53-го их даже оттуда попёрли за лютость...
А годом позже, когда мой дед обмолвился об этой истории деду Остапу, тот покачал головой, и молвил:
- Всё ясно - мрыга! Нашёл-таки, сколько они от него не драпали. Туда и дорога, иродам! Небось, таких, как они, и в пекло не принимают!
Отправлено из приложения Diary.ru для Android
Мрыга шибко настойчив и отбиться от него ну очень нелегко: проще, не убоявшись, прямо в глаза ему раскаятся: повинную голову меч не сечёт.
Но есть мрыги, что восстали за други своя. Вот тут, ежели в деле - убойство, вряд ли чего поможет..."
(Дед Остап, колхозный лодочник)
Это случилось, когда мне было лет девять от силы.
На одном из множества наших кладбИщ (а их в городе - свыше десятка), жили-были... нет, не умруны (хотя те, скорее всего, тоже), а сторожа: сторож со сторожихою.
читать дальше
Чего на кладбище сторожу делать? А вот чего:
При всеобщем советском дефиците страдали от него даже покойники: дабы купить в похоронном бюро ограду, не говоря уж о памятнике, записывались в очередь едва ль не на год! Меж тем сварганенные на дому покойничьи причиндалы, по факту запрета частного предпринимательства, стоили немалых денег.
А потому возникал соблазн спереть чего-нибудь у покойника уже похороненного: мол, Ленин завещал делиться... Тем паче, что покойники, в отличие от живых, редко вступались за свою собственность. По крайней мере - в городе.
Причину этого феномена я установить не берусь. По сёлам спереть что-нибудь с кладбИща - верный повод призвать на свою голову, как минимум, привидение, а то и - целого умруна. А вот в городе - фигушки! Робкие умруны какие-то... Наверно, партия и правительство, идолы Ленина да научный атеизм так их запугали, что те с кладбИщ и носа казать боятся. Но мы отвлеклись.
В общем, расхищались кладбища почём зря. Прежде всего с них крали ограды, так как те, за редким исключением, были схожи меж собою и к тому же - разбирались.
На втором месте в загробном хит-параде стояли типовые советские памятники: как бетонные, так и из каменной крошки. С такого сшибёшь фото да доску с именем, свою налепишь и - готово!
Кресты тоже пёрли - но реже, так как их транспортировать несподручно. А вот старинные памятнки, либо те, где гравировка по камню - не трогали вовсе, ибо с ними мороки не оберёшься. Это в кризис 90-х пришёл их черёд, а при Союзе они были ворам без надобности.
Вот потому на каждом действующем кладбище полагался сторож. Но на практике, вследствие того, что "экономика должна быть экономной", его держали лишь там, где было что спереть (на нашем, возле дома, или соборном - сторожей не было).
Например, сторож наличествовал на старом центральном кладбище, что было зачато ещё в 18-м веке в качестве простонародного, и с тех пор разрослось воистину непомерно. Незадолго до описанных событий было открыто ещё и кладбище новое: за городом, меж цвинтарём еврейским и погостом сектантов-староверов.
Но на старом кладбище продолжали хоронить почём зря, так как народ пребывал в искреннем убеждении: на новом, вдали от иных могил, покойнику будет одиноко и он непременно встанет.
Кладбище было здоровенным от времени распространилось по неровному рельефу местности, заполонив его, что каменный лес. Тут тебе и холмы, и западины, и деревья разрослись: в общем - рай для охочих попятить чужую ограду. Теоретически, сторож был обязан таковых гонять. А также - пьяниц, что испокон веку, задолго до появления субкультур гОтов и "сатанюг", обожали квасить на кладбИщах. Ну и, наверно - ведьм, что постоянно собирали на погостах всякую колдовскую снедь: цветочки с могилок, яечки-пасочки, земельку-косточки и прочее.
Практически же - ввиду размеров погоста, сторож ничего с этим сделать не мог, и сидел на должности исключительно для проформы.
А кладбище было непростое. Неприятное было кладбИще. Уж насколько я обожал кладбища и симпатизировал умрунам - но и мне там было неуютно. Что-то глубоко зловещее скрывалось в этих тёмных аллеях, в этих неровностях местности, когда кажется, что сам ты - в яме, в этих шеренгах стандартных каменюк, в высоченных деревьях, чьи корни выворачивали из земли надгробья, в самом воздухе: стоячем и пропитанном древесной гнилью.
В народе, кстати, кладбище тоже имело недобрую славу. Лишь на нём пьяные драки из года в год кончались убийством. Лишь там прибежавшие поиграться дети нередко падали в яр и ломали руки-ноги.
А ещё в яру том по весне скапливалась тёмная вода, грозясь затопить более близкий к реке кут, почему-то прозванный "копенгагеном". Там во множестве гнездились вороны, тамошние собаки честенько кусали пришедших проведать могилку, в общем - нечисто.
А старые люди шептались, что так стало после того, как советска-власть бульдозером срыла часть погоста и - в яр, дабы освободить место для новых могил. Было то, вроде, ещё до войны, но кости в яру вода вымывала и по сию пору.
Вот такой погост охранял означенный сторож со сторожихою. Откуда они взялись - народ не знал, но взялись по описанному времени - недавно, и сразу порадовали власти намерением жить прямо в сторожке.
Я неплохо помню этих двоих - но с весьма худой стороны. Они были, как говорят в народе, лютыми: днём шастали по кладбищу, бранясь со всеми, кто хоть как-то проявлял к ним неуважение, были тяжелы на руку, по вечерам сидели у себя - но тотчас выскакивали, стоило лишь кому пройти ворота: не важно - в какую сторону, а ещё сторож не расставался с ружьём, что было и вовсе зловеще.
Говорили также, дескать - в сторожке у них едва ли не храм: икона на иконе. Однако церкву эти двое посещали ну очень редко: разве что на Пасху и держались особняком, из чего народ заключил, что они - какая-то разновидность староверов, хоть те, как известно, справляют Великдень по юлианскому календарю.
Однако на количестве покраж сторожская лютость сказывалась мало. Как пёрли памятники с оградами - так и продолжали переть, от чего время от времени на кладбИще разгорались скандалы. Однако жалобы на сей случай никогда не имели действия: пёрли "стандарт" - поди-докажи, чей он, ежели помыт да перекрашен. А со сторожами и вовсе не поспоришь: сразу видно: этим - в кулаки - что собаке гавкнуть. Да и слух пошёл: эти двое сами и прут, либо - берут у воров хабара за молчание.
Так что народ старался выходить из положения своими силами: намертво заваривал ограды, бетонировал памятники, к крестам в подземной части - приваривал добрячий рельс, а сторожей - обходил стороною.
И вот однажды, по весне, приключилось нечто странное: тот самый окаянный сторож подал в милицию заявление о том, что кто-то их хочет ограбить, а то и убить. Он, дескать, не раз слыхал шаги за окном, выскакивал - никого нет, а на грязи меж тем - следы...
Милиция заявление, разумеется, приняла - но делать ничего не стала. Скандальный нрав сторожей был им прекрасно известен, и склонность горожан подшучивать над такими буками - тоже.
А сторожиха вдруг зачастила в церковь, вызвав там даже некоторый переполох. Кладбищенские бабушки - этакие жрицы погребального обряда: знатоки традиций и суеверий, без коих не обходятся ни одни похорона, уже успели возненавидеть сторожиху до скрежета зубовного, а тут она вторгается прямо на их исконную территорию - в церкву!
Говорят, дело дошло до драки, когда старушенции прямо в глаза высказали сторожихе всё, что думают о "крокодилице", а та по привычке попыталась ответить им боем.
Меж тем сторож, внезапно для всех, заявился в райком партии, после чего в милицию полетела указка - приглядеть за погостом.
- С ума они спятили! - ворчал начальник милиции. - Делать мне нечего - кладбИще стеречь! Уж поверьте опыту - такого не разу не было, что бы покойники закон нарушали! Да и вообще - юридически мертвяков нету вовсе!
- Это они не их - а от них стеречь наказывают! - ворчал старший следователь по прозвищу Лунь. - Чего, не видно, что сторожа эти - как есть упыри?
В общем, скорее всего, так они ни на чём и не порешили.
А вскоре город облетела невероятная весть: кто-то вночи убил и сторожа, и сторожиху! Да если бы только убил! Подробности происшествия оказались таковы, что народ отказывался в них верить: кто-то, наверняка отличавшийся богатырской силой, сломал сторожа, как куклу, стрельнул ему из ружья в "место пониже спины", подвесил за руки в сарае с венками, а сарай поджёг, отчего сторож задохся в дыму.
А сторожихе этот неведомый геркулес косою оттяпал голову и поставил её перед иконами, а тело закинул аж на полати.
Вот тут уж милиция набежала, как муравьи из разворошенного муравейника! Шукали-рыскали - да ничего не нашли, окромя следов здоровенных сапог. Правда, по ходу дела выявилась и ещё одна подробность: сторожихины иконы оказались ну очень старинные, а потому - ценные. Однако неведомый убойца не взял из них ни одной.
Искали долго и безрезультатно, но как-то "спустя рукава", а в райкоме меж тем происходила некая тайная катавасия - словно неведомый злодей покусился на самую советску-власть.
В народе меж тем выдвигались свои версии: одна другой фантастичнее. С одной стороны - народ, мягко говоря, недолюбливал стотожа со сторожихою, но с другой - их лютая смерть порождала жалость, а потому наличествовали как "справедливые", так и "сочувственные" версии.
По одним - сторожей зарезал беглый душегуб-безумец из дурдома.
По другой - сторожа были долго прятавшимися фашистами-эсэсовцами, а их уходил то ли живой, то ли мёртвый пострадалый от них воин.
По третьей - сторожа были просто вздорные старики, а напал на них упырь: потому-то, мол, на кладбище и нечисто, что он - там: сожрал двоих и снова прячется.
Четвёртая версия утверждала, что эти двое - великие святотатцы: убили святого старца, попятили у него иконы, а теперь, дескать, их предсмертное проклятье и настигло.
Версия пятая, подняв на щит историю о "панночкином ожерелье" (эта легенда - здесь: tedronai.diary.ru/p213814577.htm ), стращала народ возвращением кровожадных индианских призраков, которые и принесли сторожей в жертву своему индианскому диаволу.
Шестая утверждала, что причина всему - иконы, а что злодей их не попятил - так помешали ему.
И так далее, далее, далее...
Но, как известно, "сколько верёвочка не вьётся - а кончик найдётся", потому, что "на каждый роток не накинешь платок" - и тайное стало явным. Оказалось, что и сторож и сторожиха в молодости были охранниками в сталинских лагерях, а после 53-го их даже оттуда попёрли за лютость...
А годом позже, когда мой дед обмолвился об этой истории деду Остапу, тот покачал головой, и молвил:
- Всё ясно - мрыга! Нашёл-таки, сколько они от него не драпали. Туда и дорога, иродам! Небось, таких, как они, и в пекло не принимают!
Отправлено из приложения Diary.ru для Android
@темы: anticitizen.diary.ru, Android-клиент, Эпоха-до-легенд, Творчество
